Дань любви. Часть 1

Последнее обновление страницы: 10.10.2023 19:40:10

Муствеэ

Бабушкин огород. Прибаутки

Увеличить
Мария Андреевна Лаврова
в своём огороде около учительского
дома. Муствеэ, август 1959 г.

Увеличить
В бабушкином огороде.
Муствеэ, 1961 г.

Возле учительского дома (бабушка моя была учительницей) находился огород, общий для всех жильцов, но у каждой квартиры – свой небольшой участок. Когда дом только что появился, на месте огорода был погорельник – наверно, остатки от сгоревших когда-то построек. Работы по приведению земли в порядок было много, но ничто не страшило привыкших к ней и не унывающих в трудностях людей. Они дружно взялись за дело – и погорельник превратился в плодоносную землю, радовавшую урожаями своих хозяев. На двух бабушкиных сотках росло всё: картошка, морковка, капуста обыкновенная, капуста цветная, огурцы, помидоры, зелёный горошек, лук… Всего понемногу, и всего вдоволь. Укроп рос в разных местах сам – его никто не сажал – и рос очень разумно: по краям каких-нибудь грядок, чтобы не мешать другим культурам: несколько стеблей на краю одной грядки, несколько – на краю другой…

Огурцы тогда в Муствеэ выращивались в основном четырёх сортов: «алтайские», «муромские», «нежинские», «неросимые». Они похожи между собой: все коротенькие, полненькие, со светлыми кончиками. Теперь таких огурцов не видать. Они были очень хороши и в свежем виде, и для засолки. В трёхлитровую банку помещалось много таких огурчиков. Примерно в 1970 году в Муствеэ появился немецкий сорт огурцов «либелла». Эти – подлиннее, ярко-зелёные, с пупырышками, тоже очень вкусные, и даже более сладкие, чем остальные.

Необыкновенно огуречным был 1969 год. Не хватало банок для засолки. Я несколько выручала бабушку интенсивным поеданием свежепросоленных огурчиков. До чего это вкусно! Иногда пару часов полежат огурцы в рассоле, и уже появляется тончайший пряный привкус. А через день-два получается один из лучших в мире деликатесов. В том же году дали урожай и посаженные впервые кабачки и патиссоны. Последние нравились мне своей формой в виде юбочки.

Не хуже огурцов – домашние помидоры. Снятые ещё почти зелёными, душистые плоды через несколько дней становятся красными, спелыми. Бабушка не раз вспоминала, как ещё в совсем маленьком возрасте – около полутора лет – я однажды «умяла» помидоров восемь подряд. Мы пришли из бани, и мне очень хотелось пить. А у бабушки в комнате лежали спелые помидоры. Я стала просить их: они мокренькие, хорошо жажду утоляют. Съела один – прошу второй, съела второй – прошу третий… Протягиваю ручонку и повторяю: «Ещё!» Бабушка беспокоится, а отказать не смеет, с замиранием сердца подаёт мне очередной красный плод. Но, слава Богу, всё обошлось благополучно.

В 1973 году выросли на бабушкином огороде, кроме красных, чёрные и жёлтые помидоры. Увидев впервые чёрный помидор, я очень удивилась: зачем гнилой «фрукт» лежит на столе? Но оказалось, что он не только не гнилой, а очень вкусный, даже слаще красного. Эти чёрные помидоры были к тому же значительно крупнее. А жёлтые были точь-в-точь как лимоны – и по цвету, и по форме, с заострёнными с двух сторон кончиками. Но по вкусу уступали красным и чёрным. С тех пор ни таких чёрных, ни лимоноподобных помидоров я не видела.

Во второй половине июня начинала поспевать бабушкина клубника – моя самая любимая ягода. Такая чудная, сказочно красивая и вкусная клубника мало у кого была: ягоды одного из сортов бывали величиной со среднюю картошину. Несколько позже созревала малина. На крохотном участке земли росла целая малиновая роща с крупными сладкими ягодами. В начале одного лета мы с бабушкой посадили несколько рядов малиновых прутиков, и вот из этих прутиков вырос густой малиновый лес.

В августе поспевали яблоки «белый налив» – сочные, вкусные; опять же, у бабушки – самые лучшие. Была ещё яблоня «антоновка»: большая, ветвистая – она плодоносила через год. И в яблочный год она была усыпана плодами настолько, что тяжёлые ветки склонялись до земли и образовывали огромный шатёр. Уж не знаю, почему – может быть, сама природа благоволила к бабушке, благодать Божия почивала на ней – только всё ей без особого напряжения удавалось, и всему она радовалась.

Когда в первый раз я была призвана к прополке грядок, меня это не очень воодушевило, но потом я полюбила это занятие, и вообще любила помогать бабушке. Она не боялась, что я что-то не так сделаю – для неё было главным, чтобы я училась трудиться, училась жить. И всё получалось, всё было «так». Первой была грядка с морковкой, малюсенькой, только проклюнувшейся. «Вот эти растеньица, напоминающие вилочку – тоненькая раздвоенная травка, едва заметная – это морковка, её надо стараться не выдернуть, а остальные травинки надо удалить». Прополотые мною грядки я по праву начинала считать своими. Насколько становится роднее и ближе то, к чему приложишь свою заботу. А как интересно наблюдать за тем, как эти вилочки подрастают, появляется резной листочек, и всё пышнее и выше становится зелёная морковная «коса». А под землёй незримо совершается другое чудо: миллиметровый хвостичек превращается в сочную, сладкую красавицу-морковку.

Часто мы пололи с бабушкой вдвоём, идя параллельно с двух сторон грядки, и чтобы веселее было работать, играли в словесные игры: по очереди называли слова на какую-нибудь задуманную букву, или наименования городов – тоже на какую-нибудь букву. Бабушка справлялась со своей стороной грядки несколько быстрее, чем я, а мне непременно надо было выполоть всё до мельчайшей травинки. Любимым моим сорняком была лебеда – нежная, с гладкими хрупкими серебристыми листочками, неглубоко сидящая в земле – её легко было вытаскивать. Про лебеду бабушка говорила: «Не беда, коли во ржи лебеда; больше беды, коли ни ржи, ни лебеды».

Поговорки, прибаутки, цитаты из песен и стихов часто звучали в бабушкиных устах. На моё согласие с чем-нибудь: «Ладно!» – она, в свою очередь, отвечала: «Ладно в латке, хорошо в горшке!» «Мне всё равно», – скажу я по какому-нибудь поводу, а бабушка: «Мне всё равно: страдать иль наслаждаться – к страданью я привыкла уж давно» 1). «Не уходи», – попрошу я, а она в ответ: «Не уходи, побудь со мною, тебя так долго я ждала» 2). Когда собираемся пить чай, бабушка говорит: «Чаю, чаю накачаю, кофию нагрохаю. Я по дедушке скучаю, по сестрёнке охаю». В зимние морозные дни почти неизменно следовала весёлая прибаутка: «Как на улице мороз, а денежки тают. Прихожу я домой, а меня ругают». В воскресные дни часто можно было услышать: «Нынче праздник воскресенье, нам лепёшек напекут. И помажут, и покажут, а попро́бать не дадут». Папа добавляет, что в детстве слыхал другое окончание этой прибаутки: «…и помажут, и покажут, и в кладовку унесут». В похвалу мне бабушка иногда в шутку говорила: «Молодец Акулька, по́д носом сосулька!», или: «Умница-разумница – про то знает вся улица: петух да курица, дурак Ермошка, да я немножко».

Самым поэтичным был ответ на мой вопрос: «Ты знаешь?» Тут бабушка цитировала чудное стихотворение Алексея Константиновича Толстого: «Ты знаешь край, где всё обильем дышит, где реки льются чище серебра, где ветерок степной ковыль колышет, в вишнёвых рощах тонут хутора…»

То ли к слову, то ли независимо от каких-либо слов, бабушка нередко произносила стихи, даже не произносила, а пропевала: «Весело цветики в поле пестреют, их по ночам освежает роса, днём их лучи благодатные греют, ласково смотрят на них небеса» 3). Продолжения этим строкам не следовало. И мне они казались созвучными известным толстовским колокольчикам: «Колокольчики мои, цветики степные! Что глядите на меня, тёмно-голубые?..» На самом деле темы у этих двух стихотворений совершенно разные, и это мы выяснили не так давно.

Раз уж речь зашла про поговорки, хочется вспомнить некоторые особенности муствеэской речи. В разговоре местных жителей нередко звучало слово «уехатчи», что значило: человек или несколько людей находятся в отъезде. Лестницу часто называли «трепкой» от эстонского trepp (лестница), шерстяную кофту – «вя́занкой», бидончик – «манеркой» 4), прищепки для белья – «заколками»… Приходилось слышать выражение: «Гли, куды вскря́пался!», то есть: «Гляди, куда забрался!»

Назад • Далее

В начало

Примечания

1) Романс А. С. Даргомыжского на ст. Ф. Б. Миллера.

2) В Интернете мы не нашли романса с точно такими словами. По-видимому, это некоторая перефразировка романса Н. В. Зубова.

3) Стихотворение французского литератора Луи Ратисбона «Цветок» в переводе на русский язык поэта А. Н. Плещеева.

4) Манерка – походная металлическая фляжка с завинчивающейся крышкой.