Главная Библиотека Дань любви. Часть 1 Начало папиного учения

Дань любви. Часть 1

Елена Андрущенко

Последнее обновление страницы: 10.10.2023 19:40:14

В начало

Начало папиного учения

В Олешнице имелась начальная школа. В то время она размещалась в двух одноэтажных деревянных домах, соединённых коридором. Весной 1939 года, когда Лавровы уже жили в Ольгином Кресте, началась реконструкция этого учебного заведения, которая обошлась в 15 тысяч крон: был перестроен первый этаж и достроен второй. В новом здании, также деревянном, было четыре классных помещения и три учительские квартиры. Открытие и освящение обновлённой школы состоялось в воскресенье 10 декабря 1939 года 1)См. об этом заметку «Alajõe koolimaja pühitsemine täna» в газете «Uus Eesti» за 10 декабря 1939 г.. Школьное здание стояло до июня 2010-го, хотя с начала 1980-х уже не использовалось по своему первоначальному назначению: в его правой части располагалась почта. Наверно, оно долго бы ещё стояло, если бы не пожар в ночь с 1 на 2 июня 2010 года. Мы успели застать олешницкую школу ещё в целости зимой 2009-го.

В 1930-х – 1940-х годах в школе было шесть классов. Имелись русское и эстонское отделения. В русском отделении в одной классной комнате обычно занималось одновременно два класса. Осенью 1936 года, когда папе не хватало трёх месяцев до семи лет (а поступали в школу тогда в восьмилетнем возрасте), он начал посещать эстонское отделение. Ему хотелось учиться, но русское отделение было полностью укомплектовано «полновозрастными» детьми. А в эстонском оставалось много свободных мест. Вообще, это отделение существовало «для порядка», и продержалось недолго, поскольку эстонцев в Олешнице практически не было. Занималось в нём всего человек восемь, и то почти все русские. Учительница в этом отделении, эстонка по национальности, хорошо владела русским языком. Бабушка попросила её, чтобы Ника ходил к ней на занятия, и она согласилась. Эстонского языка Ника тогда не знал, и как уж он тогда учился, он сам не очень помнит, но в школе ему нравилось. Скорее всего, учительница общалась с ним по-русски. Читать он уже давно умел. Научился практически сам. Когда ему было примерно три с половиной года, жестянщик Луцыков привёз ему из Нарвы букварь. Ника только спрашивал иногда родителей: «Какая это буква?» – и, получив ответ, принимался читать дальше. Как-то пришёл Ника к маме на кухню и спрашивает, как выглядит буква «Ф». Мама, оторвавшись от дел, выпрямилась и подбоченилась обеими руками – и Ника всё понял.

В следующем, 1937 году, Нику приняли в русское отделение олешницкой школы (тогда ещё «двудомной»). Но поздней осенью Мария Андреевна с Никой и Котиком на зиму переехали в Нарву, и Ника пошёл в одну из нарвских русских школ 2)Список всех школ в Нарве по состоянию на 1938/39 учебный год со ссылкой на архивное дело ERA. Ф. 2536. Оп. 2. Д. 611 приведён на с. 103 в книге: Jõesaar, Monika-Aino. Kuni sõda kõik purustas… : Narva eestikeelsed üldhariduslikud gümnaasiumid 1919–1944 (перевод названия: Пока война не уничтожила всё… : Нарвские общеобразовательные гимназии с эстонским языком обучения 1919–1944 гг.) / Aino-Monika Jõesaar. – Ida-Virumaa : Narva Linnavalitsuse haridusosakond, 2004 (Jõhvi : Trükis). – то ли в 6-ю начальную с адресом Eha 10/12, то ли в эмигрантскую гимназию с адресом Vahe 11. Судя по тому, как папа описывает окрестности школы и путь от неё до дома, это была гимназия на улице Vahe. Нарва во время Великой Отечественной войны была сильно разрушена, и ни одна из этих школ и этих улиц не сохранились. После первого дня, проведённого в школе, Ника не сразу нашёл дорогу домой. И даже испугался, что заблудился. Но потом сориентировался, и добрался до дома благополучно.

Учительницей в Никином классе была некая Агния Осиповна. Преподавала она довольно оригинально. В тетради по письму каждого ученика она ставила какую-нибудь закорючку, до которой требовалось что-нибудь написать. Что – неважно: хоть историю партии, хоть «Войну и мир», главное – чтобы это свободное поле было заполнено писаниной. Проверяла она потом эту писанину или нет – неизвестно, но следующую закорючку исправно ставила. Когда Ника пришёл в эту школу, ученики в его классе уже умели писать (по-видимому, это был 2-й класс), и ему пришлось их догонять. Особенно не давался ему вопросительный знак. Он пытался срисовать его из печатной книжки, но получалось плохо. Наконец, один одноклассник показал Нике секрет этого знака, и проблема разрешилась. Дисциплина на уроках Агнии Осиповны была никудышной: ученики шумели, галдели, вскакивали со своих мест, прыгали на парты. А на уроках пения, когда приходила соответствующая предмету учительница, картина менялась на противоположную: ученики становились тихими и послушными.

Жили Ника с мамой и Котиком в Нарве в домике дворника у лесопромышленника Василия Николаевича Чижикова 3)Дом Чижиковых имел адрес: 7.Peetri tn, 22 / Suur-Aguli tn, 44. Сейчас ни этот дом, ни улица 7.Peetri не существуют: на их месте в 1947 году был построен завод «Балтиец». Улица 7.Peetri проходила как продолжение нынешней улицы Kosmonaudi вдоль производственного здания с современным адресом Linda tn, 16a, а дом Чижиковых находился на том месте, где это производственное здание выходит торцом на Suur-Aguli tn., жена которого была крёстной старшего брата Владимира (об этом мы уже писали). Чижиков, происходивший из Петербургской губернии 4)В метрической записи о крещении папиного брата Владимира указывается, что русский подданный Чижиков числится крестьянином деревни Боровня Тупицинской волости Гдовского уезда Петроградской губернии. Сейчас эта деревня входит в состав Чернёвской волости Гдовского района Псковской области., был эмигрантом 5)Чижиков, Василий Николаевич, родившийся 9 марта 1890 г., арестован в Нарве по одним данным 20.08.1940, по другим – 23.07.1940, и 4 ноября 1940 г. Ленинградским областным судом осуждён по статье 58-4. Приговорён к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с последующим поражением в правах сроком на 5 лет. Сослан в Воркутлагерь (Коми АССР), где умер 31.12.1943. Источник: Politilised arreteerimised Eestis (Политические аресты в Эстонии) 1940–1988. Кн. 3. Tallinn, 2005. С. 769. См. также: Mäleta : Narva kannatuste aastad 1940–1990. Tallinn, 2001. В Таллиннском «Мемориале жертвам коммунизма», расположенном в микрорайоне Маарьямяэ (недалеко от Кадриорга), на «Стене памяти» имеется табличка, посвящённая Василию Николаевичу Чижикову: плита B 48, столбец 2, ряд 20; надпись на плите: «Vassili Tšižikov 1890–1943». – как и многие русские в Эстонии. Во время гражданской войны он служил в Северо-Западной армии, и на декабрь 1919 года являлся командиром 2-го батальона 24-го пехотного Печерского полка в звании поручика. По словам папы, в начале своей эмигрантской жизни Чижиков имел только одну лошадь и телегу, на которой помещался весь скарб. Но Василий Николаевич оказался предприимчивым, и довольно быстро разбогател, занимаясь лесоторговлей. Папа помнит, что когда они с мамой и братом жили у Чижиковых зимой 1937–38 годов, у хозяина был хороший просторный дом с большим двором; во дворе стояла лесопилка с пилорамой из трёх или четырёх вертикальных пил для раздела брёвен на доски; для дровяных заготовок служила циркульная пила. Все пилы, видимо, имели электрический привод (в Нарве в то время большинство домов уже было оснащено электричеством). Хозяин владел легковым автомобилем, на котором разъезжал по окрестностям в связи со своей торговой деятельностью. Для перевозки досок и дров использовался грузовой автомобиль. Возможно, он брался в аренду.

В семье Чижиковых было две дочери: одна примерно ровесница Володи Лаврова, а вторая уже взрослая. Раньше был ещё и сын, но его в 16-летнем возрасте убило молнией на покосе: он увидел, что собирается гроза, побежал скорее собирать скошенную траву, чтобы она не намокла, и тут в него ударила молния.

В Чижиковском дворе находился пруд (папа не знает, был ли он естественным, или специально выкопан), в котором водились лягушки, головастики, тритоны… В собачьей будке жила большая собака, посаженная на цепь. Цепь надевалась на проволоку, натянутую вдоль забора, и собака с оглушительным лаем носилась взад-вперёд, когда кто-то проходил мимо по двору. И вид собаки, и её лай были очень свирепы: можно было подумать, что она готова проглотить идущего. Но иногда от усердия она срывалась с цепи – и тогда вдруг «перерождалась»: становилась кроткой и ласковой. Вот тебе и «с цепи сорвалась»! На идущих по улице собака обычно не реагировала. Бывало, Ника и Котик ради развлечения подходили снаружи к забору и стучали по нему палкой, и тогда собака начинала лаять. Как-то хозяин заметил это и заявил ребятам: «Ваша мама говорила, что вы хорошие дети, а вы озорничаете: дразните собаку!»

Один раз пришёл Ника из школы и увидел на столе аппетитные шарики, скатанные из свиного сала. В этот момент в комнате никого не было. У него разгорелся аппетит, но он решил сначала сбегать в туалет. А когда вернулся, в комнату уже пришла мама. «Я хочу съесть эти шарики», – сказал Ника. «Что ты, – с испугом ответила мама, – их есть нельзя, у них внутри яд для крыс!» Так рука Господня отвела от беды.

У Чижиковых Ника столкнулся с необычным для него способом умывания. Там вода не наливалась в таз, как Нике было привычно, а текла из крана. И когда она набиралась в пригоршню, не хватало третьей руки, чтобы закрыть кран. Приходилось умываться одной рукой, а другой крутить маховик. Так Ника манипулировал до тех пор, пока кто-то из взрослых не заметил этого и не объяснил, что пока умываешься, вода должна непрерывно течь.

Тут нам вспоминается случай, свидетелем которого оказался мой муж, когда в 2002 году в качестве монастырского экскурсовода жил в Голгофо-Распятском скиту на острове А́нзер, входящем в Соловецкий архипелаг. Как-то в составе одной экскурсионной группы приехали на остров два американца. Долго бродили они вокруг столь привычного каждому русскому человеку дачного рукомойника, висевшего на территории скита, пытаясь понять, как извлечь воду из этого загадочного прибора. В конце концов один из них случайно толкнул стержень. Радости их не было предела: с хохотом они поливали друг другу руки, пока вода в рукомойнике не иссякла.

*   *   *

Ходил Ника со своей мамой несколько раз в гости к Бутель-Подлобным – тестю и тёще Владимира Михайловича Лаврова, старшего брата нашего дедушки Александра. Как мы уже писали, когда-то Бутели жили в Нарве в районе, который именовался Йоахимсталь или Йоаорг. Но во время пожара 25 апреля 1919 года, возникшего в результате массированного обстрела города артиллерией Красной армии, этот район почти полностью сгорел; неповреждённой осталась только возвышавшаяся в центре его Александровская лютеранская церковь. Лишились своего дома и Бутели-Подлобные. Глава семьи Марк Лукич стал работать сторожем в Нарвской Владимирской церкви, и его семья переселилась в дом, этой церкви принадлежавший 6)ERA. Ф. 14. Оп. 12. Д. 2238. Л. 1.. Впоследствии, как вспоминает папа, Марк Лукич построил себе новый дом (только на прежнем или на новом месте, нам неизвестно), и основным его занятием стало строительство на заказ частных домов.

В папиной памяти сохранились два посещения семьи Бутелей в середине 1930-х годов. Во время одного из них старая хозяйка пригласила его вместе с ней покормить домашних уток, а в другой раз младшая дочь хозяев попросила Нику помочь ей приготовить фаршированный кабачок. В частности, Нике поручили закрыть начинённый кабачок обрезанными ранее кончиками и пришпилить их тонкими длинными лучинками. В то время Ника не знал, что Бутелей с Лавровыми связывают родственные отношения, и узнал об этом не так давно, когда мы начали заниматься генеалогическими розысками.

*   *   *

Котик в Нарве ходил в детский сад. Просыпались дети очень рано, часа в четыре утра. Некоторое время лежали, беседуя друг с другом. А вечером, часам к шести, их уже смаривал сон, и они засыпали, сидя за столом в ожидании мамы. Мама в ту зиму служила в какой-то семье домработницей.

Той же осенью 1937 года старший брат Володя поступил в 5 класс Нарвской прогимназии, по окончании которой в следующем году был зачислен в 1 класс Нарвской городской русской гимназии. Она с 1919 года размещалась в двух кирпичных двухэтажных зданиях, ранее принадлежавших Нарвскому Свято-Владимирскому братству – тому самому, в котором когда-то учительствовал и служил псаломщиком дедушкин старший брат Владимир Михайлович Лавров. Одно из этих зданий, находящееся на углу улиц Vestervalli и Sepa, существует и по сей день, в нём базируется клиника Люмам. Второе, соседнее здание по улице Sepa, было, к сожалению, разрушено во время войны. Интересные воспоминания об этой гимназии оставила бывшая гимназистка Вера Михайловна Круглова, учившаяся в ней несколько раньше Володи, в 1928–1933 годах 7)Познакомиться с этими воспоминаниями, опубликованными в книге «Тепло прошедших дней», можно в Интернете по ссылке: http://www.moles.ee/99/May/03/2-2.html.

Возможно, причиной переезда Марии Андреевны на зиму в Нарву послужила необходимость вносить плату за Володино обучение в гимназии. Дедушкиной зарплаты на всё не хватало, а работы за деньги в деревне не было. Вот и пришлось на время уехать в город.

Ника и Котик часто самостоятельно гуляли по Нарве и даже выходили за её пределы. Чижиковы жили недалеко от западной окраины города, дальше которой простиралось поле, а за ним – лес. По этому обширному полю и лесной опушке, напоминавшим им родные деревенские просторы, любили прогуливаться наши ребята.

В городе дети иногда посещали дневные киносеансы. В Нарве в ту пору было три кинотеатра: «Skating», расположенный по адресу Vestervalli 6; «Koit» («Заря») – на Ратушной площади, и «Bi-Ba-Bo», имевший адрес Balti 2-a (раньше здесь был кинотеатр «Иллюзия») – он находился примерно там, где сейчас стоит дом с адресом Puškini 14. «Bi-Ba-Bo», ближайший из всех к Чижиковскому дому, пользовался наибольшей популярностью у Ники и Котика. В 1937 году, к 100-летию гибели А. С. Пушкина, советская киностудия «Ленфильм» выпустила ленту «Юность поэта». Фильм демонстрировался и за границей СССР, в том числе в Нарве. Нике на всю жизнь запомнился эпизод, где во время экзамена по русской словесности в Царскосельском лицее, очарованный поэтическим даром юного Пушкина, маститый поэт – «старик Державин» – в порыве восторга кинулся обнимать и целовать талантливого отрока, но при словах: «Это второй Державин!» тот от него убежал.

С Ивангородом Нарву связывали два моста через реку Нарову: один – обычный: для машин, телег и пешеходов, второй – железнодорожный: для пассажирских и товарных поездов. У этого моста с краю была устроена пешеходная дорожка, отделявшаяся от путей металлической сеткой. Такая же сетка ограждала дорожку с внешней стороны. Ходить по этому мосту было довольно страшно: дорожка узкая, идёшь, как будто по краю пропасти; прямо под тобой, далеко внизу, видна бурная река, а кругом – необъятное воздушное пространство. И только прозрачная сетка отделяет тебя от этой пропасти и от этого пространства. Если к тому же одновременно с тобой по рельсам идёт поезд, то мост дрожит от движения тяжёлого состава, и ощущения ещё более обостряются.

Живя в Нарве, бабушка с Никой и Котиком временами посещали Ивангород. Через обычный мост они могли ходить на Знаменское кладбище, где покоится младенец Михаил Лавров. А через железнодорожный – не исключено, что совершали путешествие к Бутель-Подлобным, которые отстроили взамен сгоревшего новый дом, возможно, в Ивангороде, входившем в 1919–1940 годы в состав Эстонии и являвшемся частью Нарвы.

В конце весны 1938 года Мария Андреевна с сыновьями вернулись в свою Олешницу, чему дети были бесконечно рады. Осенью того же года Ника начал учебу во втором классе олешницкой школы, но потом… Что было потом, а также и в более давние времена (а было очень многое) – об этом мы постараемся рассказать во второй части нашей книги.

Назад

В начало