Главная Библиотека Дань любви. Часть 1 Муствеэ. Животинки

Дань любви. Часть 1

Елена Андрущенко

Последнее обновление страницы: 10.10.2023 19:40:10

В начало

Муствеэ

Животинки

В 60-х годах в Муствеэ было много коров и овец, набиралось целое стадо. Рано утром пастух собирал по домам это стадо, вёл его пастись по направлению к Каменной горе, а вечером пригонял обратно. Мы, дети, играя на улице и видя приближающееся стадо, с радостью бросались помогать пастуху: срывали какую-нибудь длинную травину на обочине и подгоняли коровушек, которые прекрасно знали каждая свой дом. Коровы в Муствеэ были красивые, красно-коричневого цвета. Мы с бабушкой всегда брали по литру молока в день у кого-нибудь из «коровосодержащих» хозяев. У нас был маленький литровый бидончик – манерка 1)Манерка – походная металлическая фляжка с завинчивающейся крышкой., как там говорили. Молоко тогда стоило 20 копеек за литр, позднее подорожало до 25 копеек. В 1964 году мы ходили за молоком в синий домик, который виден был из нашего кухонного окошка; в 65-м – к Кутузовым, через пять домов от нас по Ленинградской улице. Иногда я ходила одна. Мне очень нравилось смотреть на домашнюю скотинку: коров, овец, поросят, кур…. Особенно интересны были маленькие «зверюшки» – детёныши: телята, ягнята, цыплята…. Любоваться ими можно было бесконечно. Как-то на кухне у Кутузовых появился малюсенький поросёнок, совсем новорождённый: он ещё не очень твёрдо стоял на ножках и был, конечно, очень милый. А когда однажды, гуляя с подружкой, мы увидели на зелёной травке крохотного телёночка, удивлению моему не было предела: таких маленьких я ещё не видела. Он был красивый, рыженький, мы смотрели на него, раскрыв рот, а хозяйка телёночка – симпатичная пожилая женщина – с умилением смотрела на нас. В одном дворе жил петушок, который любил, чтобы его погладили. Бегает вокруг тебя кругами, колготи́тся, а как только прикоснёшься к его спинке рукой – тут же подгибает лапки, садится на землю и закрывает глаза от удовольствия. Перестанешь гладить – он опять вскакивает и начинает бегать вокруг тебя. Снова прикоснёшься к нему – в то же мгновение он садится на землю и замирает. У этой хозяйки и гусыня была добрая, и прочая живность.

А какие замечательные маленькие цыплята: жёлтенькие, как одуванчики. Бабушка их и называла цветочками. Помню на муствеэском рынке целый лоток с новорождёнными цыплятками. Этот лоток был живой: шевелился, волновался, поднимаясь и опускаясь то в одном месте, то в другом, непрерывно издавая многоголосый тоненький писк. Рынок бывал на площади вблизи деревянного хлебного магазина 2)Современный рынок устраивается практически там же, но ближе к Тартуской улице. (этого магазина давно уже нет): в субботу – большой, в среду – поменьше, и всегда рано утром.

Типичным деревенским транспортом тогда ещё были запряжённые в телегу лошади. Во время наших с бабушкой прогулок такие лошадки нередко нам встречались. Иногда бабушка попросит хозяина прокатить меня на телеге – и хозяин немножко прокатит. В качестве личного транспорта применялись велосипеды. Ездили и мужчины, и женщины, разных возрастов. Женщины – непременно в платьях: брюки тогда не были приняты в качестве женской одежды. Дети катались на взрослых велосипедах, крутя педали сто́я, поскольку не доставали до седла.

В течение нескольких лет мы брали молоко у Башкировых, которые жили на нашей Ленинградской улице через три дома от нас. Тогда этот дом был голубой, а теперь зелёный. Хозяйка Капитолина (отчества не знаю, её в Муствеэ звали просто Капитолиной) была добрая женщина, и очень хорошо относилась к бабушке и ко всем нам. Её сын Фёдор в своё время был одним из лучших бабушкиных учеников. А всего в этой семье было четыре сына и дочь Аня, на шесть лет старше меня – очень милая, добрая девочка. Когда мы приходили к Капитолине, то часто, взяв свой литр молока, ещё немного посидим на кухне, поговорим с хозяйкой. Она с таким умилением смотрела на меня и моего маленького брата, так ласково с нами обращалась! И всегда старалась нас чем-нибудь угостить. Однажды утром бабушка одна ходила к Капитолине за молоком, а вернулась не одна, а с маленьким хорошеньким бело-серым котёнком от башкировской кошечки. Мы с братом Андрюшей были в восторге. Котёнок был славный, умненький, очень быстро освоился в новой обстановке и чувствовал себя в ней весьма комфортно. Однажды что-то долго не видно его было. Мы начали искать, и обнаружили его в бельевом шкафу мирно почивающим на чистых душистых простынках и очень довольным жизнью. Почти сразу же котёнок начал самостоятельно гулять во дворе. Как-то раз я решила проведать, как он там на улице – а он встретился мне на лестнице, ведущей к нам на второй этаж: такой махонький, уверенно ча́пает крохотными белыми лапками по крутым ступеням: знает, где его дом. А однажды мы втроём с бабушкой и братом довольно надолго уходили, а пока нас не было, прошёл ливень. И когда мы вернулись домой, то у самой двери в квартиру сидит наше маленькое существо и терпеливо нас дожидается. А мы и не заметили, что его не было дома, когда уходили. Бабушка в награду угостила котёнка чем-то вкусным. А один раз он сам угостил себя, когда остался дома один. Приходим – котик стоит на обеденном столе и кушает из банки сметану, которую мы забыли убрать, и смотрит на нас невинными глазками. Когда мы ложились спать, бабушка усаживала нашего питомца на красную подушечку у стенки, и он понимал, чего от него хотят, и мирно просиживал около полуминуты, слегка жмурясь. Но когда бабушка выходила из комнаты доделывать кухонные дела, через несколько секунд котик стремительно вскакивал с подушки и прыгал на диван, застеленный на ночь чистым постельным бельём. Бабушка терпеливо возвращалась, снова объясняла котику, где его место, но через полминуты по уходе бабушки действие возобновлялось. Так повторялось раз по восемь, и каждый раз, когда котёнок вскакивал с подушечки и мчался на диван, Андрейка заливался звонким заразительным смехом. От его смеха смеялась и бабушка. В течение нескольких вечеров происходили эти действия. Чем в конце концов заканчивалось дело – не помню. Помню только эти весёлые события. Котик получил имя Альфик, потому что недавно мы с подружкой Аней Улексиной прочитали интересную книжку про немецкого мальчика Альфонса, или просто Альфи. Прожил у нас Альфик, наверно, недели две. Оказалось, что он не котик, а кошечка. Вот почему, наверно, котёнок был такой умный и такой симпатичный. Пришлось отнести его обратно, где он родился. Очень жалко нам было расставаться с Альфиком. Предлагали нам взамен котика-мальчика, но после Альфика нам уже не захотелось никого другого.

Жил у бабушки много лет чёрный с белым кот, которого я звала Чернышом, а бабушка – просто «кис-кис». Он достался ей в наследство от учительской семьи Трудниковых, переехавшей в 1963 году из Муствеэ в Ахтме 3)А́хтме – один из районов эстонского города Ко́хтла-Я́рве. Находится близ южной границы города Йы́хви в 65 километрах от Муствеэ.. Мы с этим котом ровесники. Я помню его ещё молодым и играющим. Позднее, в более солидном возрасте, он игр не признавал. Этот кот был исполнен собственного достоинства, знал себе цену, но знал и порядок. Никогда он не забирался не только на стол, но даже на стул и на диван. Не допускал, чтобы его гладили. За этот гордый, независимый нрав Ольга Николаевна Виролайнен – учительница математики и тоже большая бабушкина приятельница, жившая в нашем доме, – назвала его Принцем. Был, правда, случай, когда Принц опустился до плебейства и свистнул у бабушки кусок телятины – уж очень велик был соблазн. Кот этот никогда не ночевал дома (по крайней мере, летом), приходил, когда ему вздумается и, подкрепившись и отдохнув, снова уходил по ему одному ведомым маршрутам. Когда наступало время уйти, он шёл к входной двери и садился рядом с порогом «лицом» к выходу. Заметив кота на изготовке, мы открывали ему дверь, и он отправлялся «во своя си». Если же хозяева очень долго не показывались в кухне (она же была и прихожей) – читали в комнате или ещё чем-то подобным были заняты, – и Принц уставал ждать, когда ему отворят дверь, он подходил ко входу в комнату и с порога коротко мяукал. Тогда я соскакивала с дивана и выпускала его из квартиры. Когда он приходил домой, то снаружи царапался в дверь. Во время наших с бабушкой прогулок по Муствеэ иногда из чьего-нибудь сада вдруг выныривал наш Черныш и степенно шёл рядом с нами до самого дома, бывало, довольно издалека. Присоединялся к нам он только на пути к дому, но никогда на пути от дома.

Один раз, подходя к бабушкиному огороду, к грядкам с клубникой, я услышала пение птички, но звук раздавался не сверху, не с яблони, а с земли. Я очень удивилась, взгляд мой обратился по направлению услышанного, и увидела я на земле между рядами клубники… зелёную лягушечку – подростка, сидящую и поющую, как птица. Это для меня было настоящим открытием. Оказывается, лягушки умеют не только квакать, но и по-настоящему петь! Дивны дела Твои, Господи! Когда несколькими годами позже я с одноклассниками ездила по пушкинским местам, и в имении Тригорском, в окружённом деревьями пруду, услышала лягушачье пение, для меня это уже не было таким непостижимым. Но что это был за концерт тогда в Тригорском! Сотни лягушек распевали на три голосовые партии: одни – наверно, самые молодые – пели на высоких тонах, так же, как и та муствеэская лягушечка; другие – на несколько тонов ниже; а третьи, «старички», подквакивали басом.

Однажды весной, наверно, в начале 1970-х, прибрежная полоса на западе Чудского озера покрылась белыми лебедями: их было великое множество. Они летели откуда-то в родные края и «приземлились» на озеро отдохнуть. Муствеэские жители высыпа́ли на берег полюбоваться этой чудной картиной. Говорят, что даже по радио звучал призыв от какой-то природоохранной организации по возможности подкармливать путешествующих птиц. Сколько отдыхали лебеди на Чудском озере – точно не знаю, но когда они снялись с места отдыха и взмыли в воздух, чтобы лететь дальше – зрелище было потрясающее.

В последнее время в Эстонии обитает много лебедей, и даже круглый год. Финский залив Балтийского моря теперь почти не замерзает, и птицы плавают в открытой воде. Но если вдруг ударит мороз, то им приходится тяжко. Тогда на помощь приходят люди. И Чудское озеро теперь тоже полюбилось лебедям. В Муствеэ впервые обнаружили мы этих белых красавцев в 2019 году. И прямо напротив бабушкиного учительского дома. В густых зарослях тростника, который там теперь растёт в изобилии, слышится постоянное нежное «чирикание» и попискивание: в тростниковых укрытиях – лебединые гнезда. А вот уже один лебедёнок немного подрос и прогуливается со своим белоснежным папой по водной синеве – на всякий случай немного подальше от береговой кромки.

Кто сказал, что лебедёнок – это «гадкий утёнок»? – глупые утки. На самом деле – ничего подобного: лебедята, так же как и утята, и всякие другие птенчики, – очень милые пуховые создания. Лебедята – приятной серенькой окраски, которая постепенно меняется на пёструю, пока не станет привычной для нас ослепительно белой.

И лебеди тоже умеют танцевать, на воде. Весной молодые лебединые пары, вдохновлённые солнечным теплом и светом, проснувшейся и набирающей силу природой, исполненные любви и радости жизни, очень расположены к танцам: они грациозно сгибают и разгибают свои длинные гибкие шеи, опускают их под воду и снова вытягивают вверх, совершают движения синхронно или поочередно, и даже могут не обращать внимания на присутствующих поблизости людей, умилённо любующихся их красотой.

*   *   *

В конце 1940-х – начале 1950-х годов у бабушки была коза (в то время они жили в частном доме через дорогу от школы). Коза была очень бодучая, своенравная. Признавала только свою хозяйку; даже с сыном хозяйки, то есть с моим папой, не очень считалась. Её все боялись. Когда коза вдруг оказывалась на свободе и забегала на школьный двор, ребятишки разбегались врассыпную. Папа, которому тогда было уже лет 18–19, справлялся с козой, ухватив её за рога, но и это требовало усилий. Был случай, когда коза, опередив бабушку, выбежала из калитки на улицу и снаружи уперлась в калитку рогами, так что бабушка не могла выйти со двора. Тут как раз проходил по улице какой-то военный, и бабушка из-за забора попросила его помочь ей. Военный покосился на козу и замотал головой: «Нет, знаете, я боюсь». В 1950-м, летом, приезжала к бабушке из Петербурга её золовка, дедушкина сестра Лёля с полуторогодовалой внучкой. Как-то пошли две бабушки в «город» по делам, а внучка осталась под присмотром Ники – моего папы. Коза была где-то рядом. Вдруг она подошла к малышке, и как поддаст её твердорогим лбом! Девочка отлетела на пару метров, приземлилась, и с удивлением стала «размышлять» о происшедшем. Когда вернулись бабушки, малютка начала очень оживлённо им что-то рассказывать на своём детском языке, активно жестикулируя – так ей хотелось поделиться впечатлением о своём полёте. Но бабушки, как ни старались вникнуть в этот выразительный рассказ, ничего не поняли. А Ника на всякий случай помалкивал.

*   *   *

В 1965 году я у бабушки прожила полгода: с середины мая почти до конца ноября. Я застала муствеэскую зиму. И сподобилась покататься на финских санях. По-моему, всего два раза, но они мне запомнились. Финские сани являлись зимним видом транспорта в сельской местности – вместо летнего велосипеда. Как-то мы поехали в «центральный» продуктовый магазин: бабушка – за «водителя», а я – пассажиром. А второй раз бабушка покатала меня по льду Чудского озера. Как быстро мы двигались на санях! Докатились почти до Тийрикоя 4)Тийрикоя (эст. Tiirikoja) – в то время граничащая с Муствеэ деревня с северной стороны. Сейчас её не существует: она влилась в состав следующей за ней деревни Vilusi. В воспоминание о ней остались метеостанция Тийрикоя и база отдыха Tiirikoja puhkekeskus., и ло́хусууская кирха стала заметно ближе, и всё такое всегда далёкое и заманчивое стало более доступным и досягаемым для взора, и таким заснеженно-серебристым и сказочно-красивым на начинающем синеть предвечернем зимнем горизонте.

Теперь, по прошествии многих лет, эти расстояния стали совсем близкими: близко до деревни папиного детства О́лешницы, близко до Сыренца; до первого бабушкиного и дедушкиного приюта в Эстонии – Гефсиманского Пюхтицкого скита… А тогда, в детстве, всё казалось необъятным и далёким, так же, как и то время, когда бабушка была молодая, когда были маленькими наши родители.

Назад • Далее

В начало